8. Контроль за ходом операции
Локшины были объектом организованной ФБР кампании психологической войны и поэтому мы не могли точно знать, как планировались и контролировались акции против нас. Тем не менее, чтобы лучше противостоять таким враждебным операциям, возникла необходимость детального изучения тех из них, которые мы разгадали как таковые. На примере сотен и сотен провокаций в течение многих лет мы смогли изучить, а затем сделать резонный вывод о том, как оин организуются к осуществляются на практике.
Стало ясно, что каждый участник операций ФБР получал указание действовать строго по инструкции, не отклоняясь от нее, особенно не делая больше, чем было задано. Иначе могло поставить под угрозу операцию, вызвать ненужную или преждевременную у жертв настороженность и противодействие. Наиболее активным сообщникам ФБР давалось время для установления как бы нормальных отношений с нами, прежде чем они получали задание перейти к подрывным, провокационным действиям. Если первые встречи носили дружеский и спокойный характер, то и наши первые впечатления от них должны быть позитивными, что должно обеспечить психологическую основу для оправдания таких сообщников в наших глазах при их последующем участии в аномальных, провокационных действиях против нас.
Поддержание контакта между ФБР и его сообщниками
Нам потребовалось немало времени, чтобы разгадать, как происходит руководство более или менее сложными операциями против нас. Ведь наша реакция в каждой конкретной ситуации не всегда была предсказуема. Как сообщник может знать, каким должен быть следующий шаг? Тогда мы поняли, что оперативную передачу инструкций мог обеспечить достаточно простой способ — телефонные разговоры. Если звонили в нашем присутствии, то разговор, разумеется, маскировался.
Маскированные телефонные разговоры имели место по отношению к моей научной работе. Могли звонить и из лаборатории в город, и из город в лабораторию. Одной из лаборанток, у которой в 1986г никак «не получались» самые элементарные вещи, часто в течение дня звонили по нескольку раз. Иногда я оказывался в ее рабочем месте в момент проведения опытов. В таких случаях телефонные разговор, как правило, начинался следующим образом: «Алло, это … Я сейчас в лабораторной комнате, проводим опыты с радиоактивной меткой на мышах. Д-р Локшин тоже здесь, проверяет результаты».
Разговоры шли с ее «знакомым». Говорили о всякой всячине. Часто подолгу обсуждали темы, далекие от науки. Но давало возможность задавать много вопросов, на которые следовали ответы «да» или «нет», в которых, видимо, и содержалась зашифрованная инструкция относительно последующих действий.
В 1986г в течение нескольких недель в моей работе постоянно возникали какие-то «помехи». По телефону очень часто вызывали одних и тех же лаборантов (звонки в лаборатории объявлялись по интеркому — внутренней связи). Я научился распознавать, откуда могли возникнуть «путаница» и помехи, и иногда упреждать их появление, следуя за времени и частотой телефонных разговоров и проверяя качество работы лаборанта, которому звонили по телефону.
Такая связь с сообщниками ФБР по телефону вполне может быть распространенным методом руководства операциями. Сообщник ФБР, которому было поручено подорвать изнутри Движение американских индейцев (American Indian Movement), засвидетельствовал, что имел специальный номер телефона, по которому поддерживал связь с группой ФБР из трех человек (27). Мы наблюдали, как такая телефонная связь сообщников ФБР проходила через их собственных родственников и «друзей». Этот метод был призван завуалировать назначение подобных связей, а его гибкость позволяла сводить потери времени коммуникации до минимума. Такой подход годится и для тайных операций ЦРУ в условиях более враждебного для него окружения, например за границей.
27. The New York Times, March 13, 1975
Из книги «Безмолвный террор. История политических гонений на семью в США», Арнольд и Лорен Локшины, М. 1989.
Локшины были объектом организованной ФБР кампании психологической войны и поэтому мы не могли точно знать, как планировались и контролировались акции против нас. Тем не менее, чтобы лучше противостоять таким враждебным операциям, возникла необходимость детального изучения тех из них, которые мы разгадали как таковые. На примере сотен и сотен провокаций в течение многих лет мы смогли изучить, а затем сделать резонный вывод о том, как оин организуются к осуществляются на практике.
Стало ясно, что каждый участник операций ФБР получал указание действовать строго по инструкции, не отклоняясь от нее, особенно не делая больше, чем было задано. Иначе могло поставить под угрозу операцию, вызвать ненужную или преждевременную у жертв настороженность и противодействие. Наиболее активным сообщникам ФБР давалось время для установления как бы нормальных отношений с нами, прежде чем они получали задание перейти к подрывным, провокационным действиям. Если первые встречи носили дружеский и спокойный характер, то и наши первые впечатления от них должны быть позитивными, что должно обеспечить психологическую основу для оправдания таких сообщников в наших глазах при их последующем участии в аномальных, провокационных действиях против нас.
Поддержание контакта между ФБР и его сообщниками
Нам потребовалось немало времени, чтобы разгадать, как происходит руководство более или менее сложными операциями против нас. Ведь наша реакция в каждой конкретной ситуации не всегда была предсказуема. Как сообщник может знать, каким должен быть следующий шаг? Тогда мы поняли, что оперативную передачу инструкций мог обеспечить достаточно простой способ — телефонные разговоры. Если звонили в нашем присутствии, то разговор, разумеется, маскировался.
Маскированные телефонные разговоры имели место по отношению к моей научной работе. Могли звонить и из лаборатории в город, и из город в лабораторию. Одной из лаборанток, у которой в 1986г никак «не получались» самые элементарные вещи, часто в течение дня звонили по нескольку раз. Иногда я оказывался в ее рабочем месте в момент проведения опытов. В таких случаях телефонные разговор, как правило, начинался следующим образом: «Алло, это … Я сейчас в лабораторной комнате, проводим опыты с радиоактивной меткой на мышах. Д-р Локшин тоже здесь, проверяет результаты».
Разговоры шли с ее «знакомым». Говорили о всякой всячине. Часто подолгу обсуждали темы, далекие от науки. Но давало возможность задавать много вопросов, на которые следовали ответы «да» или «нет», в которых, видимо, и содержалась зашифрованная инструкция относительно последующих действий.
В 1986г в течение нескольких недель в моей работе постоянно возникали какие-то «помехи». По телефону очень часто вызывали одних и тех же лаборантов (звонки в лаборатории объявлялись по интеркому — внутренней связи). Я научился распознавать, откуда могли возникнуть «путаница» и помехи, и иногда упреждать их появление, следуя за времени и частотой телефонных разговоров и проверяя качество работы лаборанта, которому звонили по телефону.
Такая связь с сообщниками ФБР по телефону вполне может быть распространенным методом руководства операциями. Сообщник ФБР, которому было поручено подорвать изнутри Движение американских индейцев (American Indian Movement), засвидетельствовал, что имел специальный номер телефона, по которому поддерживал связь с группой ФБР из трех человек (27). Мы наблюдали, как такая телефонная связь сообщников ФБР проходила через их собственных родственников и «друзей». Этот метод был призван завуалировать назначение подобных связей, а его гибкость позволяла сводить потери времени коммуникации до минимума. Такой подход годится и для тайных операций ЦРУ в условиях более враждебного для него окружения, например за границей.
27. The New York Times, March 13, 1975
Из книги «Безмолвный террор. История политических гонений на семью в США», Арнольд и Лорен Локшины, М. 1989.